Может быть — завтра - Страница 30

Забыв вечерние страхи, москвичи метались по городу и заполняли улицы уже не от ужаса, а из любопытства, спеша все увидеть и осмотреть собственными глазами.

Но следов минувшей ночи было не так уж много. Наиболее населенный центр почти не пострадал. Только на Театральной площади, упершись одним концом в морды вздыбленных коней Большого театра, а другим в широкие окна Метрополя, догорал обуглившийся решетчатый каркас цеппелина.

Любители сенсаций разочарованно вздыхали. Приятноволнующее настроение жуткой тревоги быстро падало, сменяясь деловыми будничными мыслями. Многие, всю ночь не расстававшиеся с противогазами и ходившие похожими на одноглазых циклопов, снимали маски и прятали их в чехлы.

Белые полотнища плакатов, расклеенные на стенах, точно магнит, собирали вокруг себя бегущих людей.

«Граждане! Товарищи! — взывали черные буквы. — Нынче ночью Москва подверглась неожиданному нападению врага. Без объявления войны, без всякого повода, вооруженный до зубов польский флот пытался уничтожить город, пользуясь ночной темнотой и нашей доверчивостью… Только самопожертвование наших заграничных товарищей дало возможность узнать о готовящемся нападении за несколько часов, когда всякая защита казалась невозможной. Но трудящиеся Москвы показали, что нет еще силы, которая могла бы погубить рабочий класс».

И, отрываясь от плакатов, толпа взрывами рукоплесканий приветствовала проходящие мимо отряды рабочих, команды Авиахима и дегазаторов, которые четким строем в противогазах направлялись в зараженные случайными бомбами районы для ликвидации последних остатков газа.

Когда по городу пополз черный слух, что в облаке, висящем над головой, до сих пор находится 500 тонн удушливых газов, способных при неблагоприятном ветре опуститься и задушить все живое, паника уже не смогла захватить жителей.

— Корнева, Корнева! Он знает, пусть он скажет, что надо делать — требовали в городе.

Валящемуся от усталости маленькому химику, с криво съехавшими на нос очками, торопливые молодые люди прямо на завод притащили белый кубик микрофона.

— Товарищи рабочие, — говорил Корнев, застенчиво мигая подслеповатыми глазами, в микрофон.

Товарищи рабочие, — начал Корнев…

— Меня просят объяснить вам, угрожает ли нам опасность… В настоящий момент опасность нам не угрожает. Враг хотел нанести удар, не веря в возможность нашей защиты… Но мы защищаться смогли. Вам, товарищи, должно быть известно, что практика мировой войны давно дала нам средства борьбы с удушливыми газами. Это средство — противогаз, фильтрующий отравленный воздух через активированный уголь и другие составы. Облако над городом, так нервирующее ваше воображение, и есть этот гигантский противогаз, в котором задержались газы, предназначенные нашим легким. Опасность прошла. Но, товарищи, — звучал в трубку голос и странно было слышать, как в нем появлялись непривычные звенящие нотки, — вы знаете, что нам пришлось пускать наши машины в дело почти без опытов. Успех нашей защиты это скорее удача, чем результат подготовки. В деле обороны больших городов мы все еще слишком неподготовлены. И самый верный способ защиты — это не допускать врага на свою территорию.

Налет больших авиационных соединений на город ясно показал, что даже самая тщательная и хорошо организованная работа ПВО может быть действительна только в дневное время. Ночью же работа защиты чрезвычайно затруднительна.

При высоте свыше 2 000 м, потери нападающих настолько уменьшаются, что уже ни в коем случае нельзя парализовать нападения, а при высоте 3 000 и выше сводятся почти абсолютно к нулю.

Бомбежка же такой большой цели, как Лион, даже с такой высоты не представляла никаких затруднений и могла дать достаточную поражаемость…

* * *

— Стоп, стоп! — скажет здесь внимательный читатель. — Почему вдруг инженер Корнев, говоривший о защите Москвы, тут упоминает про город Лион, как известно, находящийся во Франции? Автор, очевидно, что-то напутал.

Нет, дорогие читатели. Автор здесь ничего не напутал. Просто в конце своей фантастической повести он вставил выдержку из официального документа.

Перед вами уже не фантазия, а подлинная выдержка из материалов о результатах маневров французского воздухофлота над Лионом в августе 1930 г.

Но, может быть, вам это не нравится, вы не понимаете, при чем здесь Лион; а вам хочется до конца узнать о судьбе Москвы после воздушного нападения. Тогда слушайте.

Клубы дыма столбом поднимаются к небу и закутывают горизонт.

Треск горящего дерева и грохот падающих зданий не может покрыть рокот моторов, доносящийся сверху.

Удачная бомба взрывается у подножья высокой башни. Рушатся ажурные надстройки, падает крыша. Черный дым, ползущий по стене, на минуту сдувается ветром и открывает за обломками крепостных зубцов белое здание, на куполе которого полощет обгорелое красное знамя. Да, красное, с серпом и молотом, потому что горит Кремль и рухнувшая башня — Спасская башня и обгорелое здание за зубцами стены — это — ВЦИК.

— Но, постойте, — скажете вы. — Налет Геля не удался. Кремль никогда не горел, об этом ничего нет в романе..

Нет, читатель, Кремль горел и горел даже не в фантазии автора, а в действительности, зажженный меткими попаданиями бомб, только не с польских, а с английских самолетов.

Горел, правда, не настоящий, а фанерный, построенный как бомбардировочная мишень, близ Хендонского аэродрома в Лондоне. Этот фанерный Кремль и был разгромлен бомбами на маневрах королевских воздушных сил, летом 1928 года, в присутствии высших сановников страны и самого принца Уэльского.